– Ей надо немного сцепление подрегулировать… – начала она.
– Интересно, что подумают в городе, если узнают, кто работает с машинами у мистера Бэкона.
– Пока что всех все устраивало, – ответила Нетти.
Мистер Эклин улыбнулся.
– Да ну? А если мы проверим?
Он внезапно резко шагнул к ней. Разозленная и отчаявшаяся, Нетти сделала шаг назад, все-таки она была на целый фут ниже его ростом.
– Эй! – воскликнул Джонни, вскакивая, и увидел, как Нетти споткнулась. Она упала навзничь на блестящий черный автомобиль мистера Эклина…
И гаечный ключ в ее руке процарапал краску до самого низа.
На мгновение все замерло, кроме пылинок в лучах солнца.
Мистер Эклин улыбнулся. Снова.
– Ты за это заплатишь, – сказал он.
– Я позабочусь о том, чтобы ты здесь больше не работала, – добавил его Правдоговоритель.
– И это чистая правда, – закончил мистер Эклин. – С ней не поспоришь, не так ли?
Он вышел, снова на секунду загородив солнце, и громко позвал мистера Бэкона.
– Он не может этого сделать, – произнес Джонни. – Это же случайность.
– Он может попытаться, – со злостью сказала Нетти. – И ты знаешь, он найдет способ.
Подобрав гаечный ключ, она замахнулась на окно машины мистера Эклина.
– Не надо! – вскрикнул Джонни. Нетти остановилась на полувзмахе. – Он еще и за стекло тебя платить заставит.
Нетти уронила руку с ключом и вздохнула.
– И что же мне теперь делать?
Джонни внезапно вспомнил про два доллара, которые кто-то чудесным образом, непостижимо, оставил ему на чай вчера вечером. Достал из кармана и протянул ей.
– Возьми.
Нетти хмуро поглядела на него.
– Мне не нужна твоя благотворительность.
– Возьми в качестве второго платежа, – сказал он, показывая Правдоговорителя.
– Мы не на такую цену договаривались…
– Ладно, взаймы, – Джонни продолжал держать перед собой деньги. – Чтобы расплатиться за царапину.
Хмыкнув, Нетти взяла их.
– Взаймы.
Она посмотрела на ворота.
– Но еще не все потеряно. Мистер Бэкон не может просто…
Она замолчала, поскольку мистер Бэкон, будто явившись на звук своего имени, появился в воротах гаража. Следом за ним шел мистер Эклин.
– Нетти… – начал мистер Бэкон, и выражение его лица было красноречивее любых слов.
В магазине миссис Эклин зазвонил дверной колокольчик. Она поднялась из-за кассы, но улыбка на ее лице окаменела, когда она увидела, что внутрь входят странно одетые мужчина и женщина. Затем она одарила их оценивающим взглядом. Может, и другим женщинам понравится носить брюки. Может, она что-то сможет продать этим…
– Вы владелица? – спросил мужчина.
Бога ради, у него что, сельдерей на лацкане?
– Да, – ответила миссис Эклин.
– Тогда не будете ли вы любезны сказать, где именно вы нашли это?
Он выставил вперед руку. На ладони сидели четыре Правдоговорителя, в том числе тот, что принадлежал ее дочери Аннабель. Она с опаской поглядела на него.
И завопила.
Джонни ждал, когда она заплачет. Он привык к чужим слезам. Мать много плакала, особенно когда получала письма от папы, пусть и, по большей части, от облегчения, что отец все еще может писать письма, что его не сожрал огонь войны, пылающий в Европе.
Он видел немало слез в городе: по мужьям, сыновьям, братьям и женихам, ушедшим на войну. Видел, как плакала мать Нетти, когда ее брата, дядю Пола, в самом начале лета во второй раз отправили за океан. Он видел, как она плачет, делясь с его матерью новостями от него, когда они вместе сидели за шитьем.
Но никогда не видел, чтобы плакала Нетти. Даже когда ушел в армию дядя Пол.
И сейчас она вряд ли заплачет.
– Я его прибью, – в сотый раз повторила она. – Возьму этот гаечный ключ и вышибу из его головы его расистские мозги.
Она отпила глоток из бутылки газировки, которую Джонни стянул из закусочной под конец вечерней смены. Ему пора было домой. Он работал весь день, устал хуже некуда, уже темно, а завтра настанет новый день, в котором все будет по-прежнему. Но вместо того, чтобы пойти домой, он сидел на автобусной остановке напротив самого большого дома в городе. Конечно же, принадлежащего мистеру Эклину. Того, который они построили посреди войны, что выглядело почти преступлением.
– Думаю, многие это одобрят, – сказал Джонни. – Но вот ты попадешь за решетку.
– По крайней мере, там за еду платить не надо, – с горечью отозвалась Нетти.
– Он не мог так поступить, – произнес Джонни. – Тут нет твоей вины. Я скажу мистеру Бэкону, и, уверен, через пару дней…
– Если ты это сделаешь, Эклин может решить, что евреев он тоже сильно не любит, – сказала Нетти почти спокойно. – А твоей матери нужна работа.
– А тебе – твоя, – возразил Джонни. – Мы что-нибудь придумаем. Обещаю.
– О-о, ты обещаешь? – протянула она с легким сарказмом. Посмотрев на нее, он увидел, что ее глаза влажно блестят в лунном свете. Она поняла, что он это заметил, и спешно вытерла их рукавом. – Что же я скажу маме? Что нам теперь делать?
– Мы что-нибудь обязательно придумаем, – повторил Джонни. – Я серьезно.
Нетти поглядела на него.
– Я знаю, что ты это серьезно, – тихо сказала она. – Ты никогда попусту не болтаешь.
И то, как она это сказала, было очень здорово. Он смотрел, как она отвернулась и отпила еще глоток газировки. Ты мне нравишься только как друг, сказал за него Правдоговоритель, и ни он сам, ни Нетти не попытались это оспорить.
Глядя на нее сейчас, глядя, как она опять вытирает слезы в надежде, что он не заметит, Джонни внезапно очень захотелось самому схватить гаечный ключ и вышибить мозги у мистера Эклина, просто за то, что он довел Нетти до такого.
– Нетти… – начал он.
– Кто-то идет, – сказала она, садясь ровнее.
Он поглядел на улицу. Компания девочек, та самая, во главе с Аннабель Эклин. Вирджиния Уотсон и Эдит Мэджи. И, конечно же, Мариса Ченнинг, выглядящая так, будто лунный свет создан лишь для того, чтобы подчеркнуть чистоту и свежесть ее кожи. Они о чем-то бурно спорили. Аннабель поглядывала на Вирджинию и Эдит со зловещей улыбкой, а те ругались и плакали одновременно.
Правдоговорителей не было ни на одной из них.
– Это твой шанс, – сказала Нетти.
Джонни дернулся. На мгновение он забыл, что Нетти рядом. Он посмотрел на нее. В ее глазах снова было отчаяние, но уже немного другое.
– Шанс для чего? – спросил он.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});